Московскому фотографу Алексею Народицкому удалось получить разрешение на съемку закрытого индийского города, построенного по проекту Ле Корбюзье, а в 2010 году осуществить задуманное путешествие. Чандигарх расположен в штате Пенджаб, на границе с Пакистаном, в связи с чем нестабильная политическая обстановка затрудняет доступ в город. Притом что Чандигарх был и остается объектом пристального внимания архитектурного сообщества, а комплекс Капитолия включен в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО, до Народицкого последние серьезные архитектурные съемки проводились здесь в 1970-х годах. Выставка «Чандигарх: адаптированная утопия» позволит детально изучить самое крупное творение признанного мастера архитектуры: пройтись по ровным улицам, со всех сторон рассмотреть Капитолий, заглянуть в учебные заведения, больницы, музеи.

Впервые российский зритель увидел фотографии Чандигарха, сделанные Алексеем Народицким, на выставке в Музее архитектуры имени А. В. Щусева в Москве в апреле 2011 года (куратором тогда выступила Елена Гонсалес).

Город у подножия Гималаев, один из самых ярких символов освобождения Индии от британского владычества, стал также единственным из крупных градостроительных проектов Ле Корбюзье, который был осуществлен силами международной бригады архитекторов и волей первого премьер-министра независимой Индии ­– Джавахарлала Неру. В планировке столицы штата Пенджаб, построенной «с нуля» вскоре после подписания Акта о независимости (1947), прослеживается своего рода синтез идей Афинской хартии и концепции города-сада (оставшейся от предыдущих проектировщиков Чандигарха: Альберта Майера и Мацея Новицкого), адаптированный под климатические и культурные условия южной страны. Там впервые была применена система семи видов дорог, придуманная Ле Корбюзье, а также тщательно проработаны различные типы жилых кварталов и общественные центры, включая один из шедевров французского зодчего – комплекс Капитолия. Многие здания были спроектированы Пьером Жаннере – двоюродным братом и соратником Ле Корбюзье, прожившим в Чандигархе несколько лет, а некоторые значимые постройки – молодыми индийскими архитекторами, с энтузиазмом воспринявшими идеи мэтров модернизма.

Исследователи отмечают, что Ле Корбюзье стремился реализовать город-утопию и до последнего противился архитектурному закреплению социального неравенства в делении кварталов по уровню достатка жителей. Еще в заключительных абзацах Афинской хартии архитектор написал: «Частный интерес, охватывая меньшую часть человечества и обрекая всю прочую его массу на убогую жизнь, должен быть строго ограничен и повсеместно подчинен интересам коллектива. И тогда каждому индивиду будут открыты все возможности удовлетворить его основные стремления: к благосостоянию домашнего очага, к красоте города». И все же Ле Корбюзье и его коллегам пришлось уступить требованию властей и выделить центральные кварталы для вилл крупных чиновников, а дома для рабочих разместить на окраине. Хотя даже самые бедные кварталы были спроектированы с учетом всех потребностей жителей и обеспечены необходимой инфраструктурой.

Комплекс Капитолия располагается на северо-востоке города, ближе к горам, и, по словам историка архитектуры Жана-Луи Коэна, объединяет здания Верховного суда (1951–1956), Дворца ассамблеи (1952–1961) и Секретариата (1952–1958) «в соответствии с искусной композицией, отклоненной от осей симметрии» и выстраивающей между зданиями «тонкие соотношения, несмотря на разделяющие их значительные расстояния». Как отмечал Ле Корбюзье в книге «Беседа со студентами архитектурных школ» (1957),«некоторые места самого здания и вокруг него являются определенными интенсивными математическими местами, оказывающимися словно бы ключом к пропорциям произведения и его окружения. Это места наивысшей интенсивности, и именно в этих местах может осуществиться цель архитектора… Можно сказать, здесь соединены все условия, чтобы была произнесена речь, речь художника, пластическая речь». Пластика сооружений усложнилась благодаря решениям, продиктованным климатическими особенностями, – светорассеивающим конструкциям и особой формы кровлям, улучшающим микроклимат внутри зданий.

Сегодня комплексу Капитолия уже почти 70 лет. За этот немалый срок железобетонные конструкции несколько обветшали под воздействием перепадов температур и влажности (климат в штате Пенджаб суров и для человека: месяцы иссушающей жары сменяются периодами проливных дождей, а зимние ночи в предгорьях Гималаев довольно холодные), но притом их словно коснулось дыхание вечности, породнившее постройки Ле Корбюзье со старинными индийскими сооружениями (Коэн упоминает о влиянии форм обсерватории в Джайпуре). Сходство усиливается благодаря тому, что эта устремленная в будущее архитектура воплощалась при помощи почти средневековых технологий, в условиях нехватки современного строительного оборудования (что парадоксальным образом обогатило фактуру модернистских сооружений, сделало бетонные поверхности живыми). Довершает впечатление сакральности тот факт, что выверенность пропорций здесь такая же, как и в памятниках прошлых веков, хотя и основана не на космической гармонии священных чисел из религиозных текстов, а на вполне земной, прагматичной системе числовых соотношений, созданной Ле Корбюзье на основе роста среднего европейца (хотя и там и здесь фигурирует пресловутое «золотое сечение»).

Ощущение подлинности, одухотворенности материала, неподвластное времени, почти утеряно в нашу эпоху цифрового проектирования и автоматизации строительного процесса. Вновь возведенные здания часто выглядят как материализованные компьютерные визуализации; в самых смелых и фантастических формах, сгенерированных благодаря изощренным математическим алгоритмам, уже не присутствует дух человека-творца. Будучи воплощенной в металле и железобетоне, цифровая архитектура, за редким исключением, сохраняет ощущение зыбкости, эфемерности, она заложница настоящего момента. Все меньше строится зданий, к которым были бы применимы следующие слова Ле Корбюзье: «Четвертое измерение – это отрыв от временного, преходящего, вызванный исключительной гармонией использованных пластических средств… Раскрывается беспредельная глубина, раздвигаются стены, исчезает все случайное – совершается чудо, являемое несказáнным пространством».

Фотографии, сделанные Алексеем Народицким, прекрасно передают все эти противоречивые ощущения от архитектуры Ле Корбюзье: холодное дыхание мира чисел и геометрических абстракций, просочившееся в жаркий тропический ландшафт и застывшее в причудливых железобетонных формах, которые покрылись патиной времени, но напоминают о вечности и космических пространствах. Почти полное отсутствие людей на снимках лишь усиливает впечатление принадлежности зданий к иному миру, подчеркивает образ Утопии, проникшей в нашу неупорядоченную действительность.

Евгений Лобанов